Жить, двигаться, дышать

Пять лет в отделении терапии городской больницы №3 пациентов с тяжелой атопической бронхиальной астмой лечат новейшими препаратами генной инженерии. Такой формат лечения астмы – единственный в Магнитогорске. Материал "Магнитогорского рабочего". 

- Мой четырёхлетний внук как-то спросил меня: бабушка, а ты раньше умела дышать? А как же ты сейчас забыла? – рассказывает Елена, героиня, которая просит не называть её фамилия. Слова Елена произносит сипло, поэтому кажется, что ей что-то мешает говорить. Женщине 59 лет, из них 32 года она живёт с диагнозом «бронхиальная астма». Дышать со свистом и хрипом, испытывать приступы удушья и страха и до четырех месяцев за год лежать в больнице – на многие годы стало для нее обыденностью. Сегодня в мире бронхиальной астмой страдают более 360 млн человек. В Челябинской области с таким диагнозом живут более 50 тысяч человек, из которых 5% – люди с самой тяжёлой, пятой степенью заболевания.

Аллергия, бронхит, астма

В 27 лет Елена пришла к врачу с простудой, кашлем и небольшой одышкой. Острый бронхит – прозвучал диагноз.

- Казалось, это обычное простудное заболевание с кашлем и одышкой. Меня вылечили, но легкий кашель остался. Тогда все списали на сезонную аллергию, я аллергик. Пролечила аллергию, и мне, вроде, стало лучше. Но следующей осенью кашель появился снова, к нему добавились постоянная слабость и одышка. И тогда мне сказали: у вас астма. Это был шок! Я знала, как тяжело эта болезнь влияет на человека, моя бабушка болела астмой, - вспоминает женщина.

Сегодня она допускает: ее астма началась гораздо раньше. В 14 лет на лыжных соревнованиях, финишировав, девочка бездыханно упала в снег. «Продышалась» потихоньку сама и не придала особого значения. После было еще четыре подобных приступа. Но всякий раз она списывала сбой дыхания на мороз, аллергию или физическую нагрузку. А потом, уже с астматическим диагнозом, она познала весь спектр проявления болезни, которая не лечится, а только контролируется.

Особенно пугали приступы удушья с сильными болями. Скорая помощь стала постоянной палочкой-выручалочкой, но помогала не всегда. Если приступ не купировался гормональным уколом, Елену везли в стационар, где она лежала по месяцу. С годами госпитализации дошли до четырех раз в год. Страх остаться без дыхания был настолько силен, что мог вызвать приступ буквально на пустом месте.

- В обычном состоянии я не паникер, а здравомыслящий человек. Но когда начинается приступ, мозги отключаются совершенно, - говорит Елена. – Я понимаю, что этот приступ может быть фатальным. Вот выхожу из дома на работу, опускаю руку в карман – спрея, который снимает приступ, нет. В другой карман, в сумку – нет лекарства. И тут же приступ! Это же чистая психика! Я возвращаюсь домой, нахожу спрей, брызгаю, еду на работу, там открываю сумку – а лекарство вот оно. Понимаете, это такая паника, что я могу его забыть, что мозги отключаются. Эти лекарства у меня везде: в каждой сумке, в карманах, под подушкой, на кухне, в комнатах…

Елена перечисляет названия лекарств. Одно из самых серьезных – гормональные таблетки. Она принимала их почти 30 лет, по две трижды в день. Из-за больших доз стали болеть суставы, страдала поджелудочная железа, за год вырос вес на 40 кг, портились зубы. Но пропустить прием препарата было невозможно. Каждый день Елена просыпалась в шесть утра на первую дозу гормонов. Любой пропуск вел к одышкам и приступам. Она философски пожимает плечами: «Тут выбирать не приходилось: либо принимать лекарства, либо… совсем ничего».

Так было до таргетной терапии

«Могу не думать о приступе»

В отделении 2-ой терапии городской больницы №3 двадцать пять коек отведено пульмонологическим больным, в числе которых и люди с бронхиальной астмой. Заведующая отделением, врач пульмонолог и терапевт Лариса Лукьянова отмечает: таких пациентов меньше не становится.

- Это заболевание на всю жизнь, - поясняет Лариса Ивановна. - Бывают периоды ремиссии и обострений, когда что-то его провоцирует: погода, стресс, физическая нагрузка. Базисная терапия позволяет контролировать заболевание. Но у малой доли пациентов астма переходит в пятую, крайнюю форму, когда даже сильнейшие гормональные препараты не способны с ней справиться. Человек не может ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни лечь, ни сесть, он как рыба без воды. Он снимает приступы удушья препаратами короткого действия, но этого недостаточно. Приступы у таких больных учащаются до 10-12 раз в сутки.

Сегодня таких больных в отделении десять человек, каждому из которых к базисной терапии добавлены современные иммунобиологические препараты таргетной терапии. Такой формат лечения тяжёлых пациентов с астмой – единственный в Магнитогорске. Таргетная терапия полагается только тем больным, которые, согласно классификации степеней тяжести бронхиальной астмы, получают терапию пятой ступени и не могут достичь контроля заболевания.

- Моноклональные антитела таргетной терапии генной инженерии назначаются именно на тяжёлую бронхиальную астму с Т2 воспалением. В этом воспалении участвует большое количество цитокинов, которые вызывают это воспаление, а моноклональные антитела блокируют цитокины и предупреждают каскад воспалительной реакции, уменьшают количество обострений, убирают приступы удушья, улучшают функцию внешнего дыхания, - уточняет заведующая отделением терапии.

На инъекцию этими препаратами пациент подходит один-два раза в месяц. Это свобода, признают сами пациенты, а врачи отмечают положительное влияние иммунобиологических препаратов на весь организм. Доктор Лукьянова рассказывает о людях, полностью ушедших от гормонов. Как они похудели, как ушёл атопический дерматит, как меняется даже цвет лица. Это, конечно, приятное дополнение на фоне главного – человек может полностью уйти от обострений, приступов и госпитализаций.

На это лечение направляются больные после того, как в Челябинске комиссия из главных специалистов области, врачей пульмонологов и аллергологов, принимает решение по конкретному пациенту. Четыре с половиной года назад такую комиссию прошла и Елена. Сейчас она посещает стационар раз в месяц, чтобы поставить спасательные два укола.

- Довольна ли я этим лечением? Однозначно – да. За эти 4,5 года я лежала в больнице всего раз. Легче стало суставам, я могу больше двигаться. С внуком сейчас гуляю по 2 часа, с собакой, даже на футбольных воротах у внуков стою, - смеется Елена. - Да, я не могу пропустить эти уколы, но я и не на обочине жизни. Наконец-то могу позволить себе куда-то поехать и не думать, что там случится приступ и рядом не окажется скорой. Физически, психологически и морально мне намного легче.

 Источник - "Магнитогорский рабочий".